Лёд тронулся

Хорошо весной — дышится, пишется, любится. Мечтается и строится. Весной легче начинать жить с нуля, легче пересматривать свои взгляды на жизнь. Легче относиться ко всему проще и советовать того же другим. Легче, легче, легче.

Несмотря на то, что календарной весне всего две недели, я живу в ней уже месяц. Ни февральские ледяные дожди, ни переезды, ни одна большая проблема или какая-нибудь маленькая неприятность не помешали ей наступить в моей жизни. Сейчас мне кажется, что это своеобразная компенсация за зиму. За ту спячку, в которой я была с ноября по январь. Как научиться не привязываться ко времени года? Пока мне такое не удается. Возвращаясь в свои четырнадцать лет, я с улыбкой вспоминаю «Весеннюю Депрессию», с Большой Буквы, потому что случалось со мной, такое как ритуал. Каждую весну, я чего-то там особенно остро ощущала и переживала, совершенно не понимая одной простой вещи – весной нужно открываться, а не закрываться. Уже середина марта, или еще середина марта. Быстро, но как будто уже давно началась весна. Столько по-весеннему хорошего уже произошло.

Возвращаясь в зиму, а точнее в последние дни моего личного «февраля», я отчетливо переживаю те эмоции, которые наполняли меня по дороге из Павлодара в Омск. Какие-то такие:

 ​

5/2

И если бы я курила, то сейчас был бы тот самый момент, когда я бы сделала пару затяжек. Я стояла у придорожного кафе на омской трассе. Была ночь, и было морозно. Кричали наушники, я, умотанная шарфом до бровей, бродила взад-вперёд. "Это я на сегодняшний день, это я…" - пел мужской голос из динамиков, забрасывая меткие фразы в мой утомленный мозг. Рядом стояли парни. Они курили, переговаривались и с небольшим интересом, а может и вовсе без него поглядывали в мою сторону. Похоже, я слишком громко думала о том, что покурить сейчас было бы уместно. Было бы уместно стрельнуть сигарету у ребят и поболтать с ними три минуты о том, что в салоне жарко, и, что хоть бы на таможне не было очереди. И потом также ехать в полном молчании, но уже в компании этаких единомышленников. Я выпустила много воздуха изо рта, на секунду оказалась в облаке пара и вернулась в автобус.

А когда переход из одного состояния в другое был легким? Да никогда, нет, не бывает такого в этом мире. Ни у почтибабочек-гусениц, ни у погоды, ни у людей.

Я ехала из Шереметьево в ДАС. Добраться до аэроэкспресса было непросто: мое откормленное мамиными съедобностями тело лениво толкало сумки, полные домашнего уюта и неизвестно откуда взявшейся одежды. Я лениво пробиралась к поезду, мимо меня мелькали лица разных возрастов и национальностей, и мне казалось, что было бы так здорово так же в эту секунду быть лишь транзитным пассажиром в огромном Шереметьево. Переживать то межполетное состояние, которое наполнено романтикой и поэзией только когда думаешь о нем. На деле все прозаично: или сонно, или утомительно, или горло болит. Но так как это было не обо мне, а обо всех тех счастливчиках рядом со мной, я думала о них в том самом мечтательном духе, толкая тележку по направлению указателей. И вот я уже в вагоне, мой литовский (не уверена теперь, но точно помню, что тогда сочла его литовцем) сосед листает карту, а я смотрю за заснеженные предмосковские дороги и жадно вгрызаюсь в большое зеленое яблоко. Под эйфорией от транзитных путешественников аэропорта я еще не понимала, что я тоже транзитный пассажир. Мой самолет еще не совершил посадку. Я где-то между зимой и весной – еще только готовлюсь к первым солнечным лучикам. Они, кстати, не заставляют себя ждать. Они тут как тут, светят в окно поезда, который уже на белорусском вокзале. Мы приехали, совершили посадку на мартовской посадочной полосе.

Сначала неохотно и неспешно, но мы-таки столкнулись с весной. Этому способствует незагруженный семестр, этому способствует свободное расписание. Тогда хочется начинать что-то новое. Например, второй раз попытать счастье с балами и танцами. На этот раз успешнее – на этот раз все-таки облачившись в платье. Удивительно, как хорошо и как просто это переключает мозг. Сначала это казалось мне какой-то сомнительной авантюрой, ну, то есть, я, платье (!), бал…это не то, что обычно можно найти в моих буднях. Да и теперь, наверное, уже не найти. Прелесть такой деятельности в ее уникальности, это тот опыт, который не повторится в ближайшем будущем. А еще я натанцевалась и просто пообщалась с большим количеством парней, чего на журфаке порой очень и очень не хватает. Бал был очень кстати еще в том плане, что совпал по времени с моей попыткой вести новую жизненную политику, о которой я все не могу написать.

Я что-то совсем ничего не могу написать, видимо, сказывается большой перерыв, который в писательстве, как и во всех других делах, накладывает свой отпечаток. Но я постараюсь исправляться.

Просматривая фотографии за последний месяц, я поняла, что существует множество вещей, о которых я могу и хочу рассказать, но почему-то этого не делаю. Это первое, что я решила поменять или попробовать поменять, хотя, как видно, пыталась я это сделать полмесяца. Зачем? Затем, что когда я просто переживаю какие-то события, они остаются такой позитивной ноткой в рутинной мелодии будней. А мелодии, увы, имеют свойство забываться. Я чаще думаю о том, что моя жизнь тут не самая скучная и не самая заурядная, хотя, порой, именно такой она и видится мне. Я обжилась и привыкла, а за прошедший месяц даже снова предприняла попытку обрести дом.

27 февраля мы сдавали эссе «My Moscow» по английскому. 27 февраля было два года с моего первого приезда в Москву. Я закончила читать текст. Он был логически разбит на три части – три дня – три двадцать седьмых февраля меня в Москве. Мадам З. (она точно заслуживает этого звания, она та еще мадам) сказала, что если первые два «дня» стилистически похожи, то третий кусочек очень отличается. И по духу, и по стилю. Это было приятно и неожиданно слышать, но помимо похвалы здесь содержалась такая вещественная улика того, как все-таки я изменилась за это время. Возможно даже не я, а мое отношение к происходящему. Это закономерно и правильно, но меня расстраивает только то, что порой я теряю эту черту, которая составляла меня на 80%, когда я только приехала. Восторженность. Глупая и наивная черта, но сейчас она живет только внутри, а раньше практически отождествляла меня. В чем прелесть этой восторженности? Она заставляла меня по-особенному переживать и ощущать моменты. А главное – запечатлевать их таким образом, что каждый раз возвращаясь к ним,  можно было оказаться в прошлом, снова пережить тот восторг и детскую радость. Как говорит М. (обычно с иронией, но я сейчас абсолютно серьезно), моложе, чем сегодня я уже не буду. Поэтому «ДА» охоте на моменты и «ДА» консервированию их по баночкам-постам. 

4/3

Мне очень нравится осознание того, что мы сидим в переулочках на Никитской. Что бар с громким названием оказался местом очень уютным и интересно-интерьерным. Нравится, что пока по неизбежной темноте, разрываемой неоном и автомобильными фарами, люди разной степени трезвости кутаются в шарфы по пути от бара к метро и наоборот, здесь, по ступенькам вниз мир немного другой. Здесь свет приглушен намеренно, и темнота прерывается накалёнными током завитушками в продолговатых лампах над столами. Мне нравится, что здесь играет блюз, а черноволосая солистка низким грудным голосом поёт на непонятном английском. Мне нравится губная гармошка и парень в растаманской шляпе. Мне нравится, как люди из-за соседнего столика лихо отплясывают буги-вуги. Мне нравится, что мы немного не вписываемся в местный, кажется, почти семейный контингент. Мы хихикаем и переглядываемся, не танцуем и не стыдимся того, что не умеем. Мы говорим о религии и о неудавшихся романах, когда вокруг такая музыка и такой азартный танец. Мне нравится смотреть на людей, таких уместных здесь и таких взрослых. Мне приятно чувствовать, какие мы молодые и классные даже при всей нашей неосведомленности в тонкостях стиляжных танцев.

Тепло от этого даже сейчас, ночью, когда на улице задувает ветер. Перечитываю старое сообщение и печатаю поздравление для М. Р. жёстко шутит над Р., а я давлюсь от смеха, зная всю правду. Нужно использовать это время, пока искренне и беззаботно смеется, пока пишется, пока шампанское не выдохлось, а «подгоны от К.» никто не съел. Но это отдельная история.

Нужно использовать весну.