5 4
Мои неизменные записи в дороге, здравствуйте. В целях экономии энергии я печатаю на старом телефоне и поражаюсь тому, какая огрооомная тут клавиатура. Все-таки к хорошему ли, к плохому, но человек ко всему привыкает. Москва приучила меня к высоким стандартам при моей довольно обычной жизни в ней. Например, к минимуму наземного общественного транспорта в моей жизни, а адские повозки, зовущиеся маршрутным такси, здесь, к примеру, ввели меня в молчаливую истерику. Я предпочла бы вернуться в школьное время и наши с М. поездки домой в мягких микроавтобусах, но вместо этого я в колымаге, вроде тех, что были в Омске при моем первом приезде. Как видите, Омск для меня - оплот всех неприятельских черт российской действительности, о чем я не устану повторять. К моему счастью я не в Омске. Сейчас мое 'здесь' - дорога между Тамбовом и Воронежем, но хронология превыше всего, поэтому Тамбов.
Сквозь облака пробивается солнце, а в наушниках Элвис поет мне про Отель разбитых сердец, что автоматически переключает настроение повествования.
Не писалось мне в Тамбове, ну никак. Как не пишется дома в Павлодаре. Как часто не пишется в Москве. Остановилась я у своих дедушки и бабушки, которые неожиданно у меня появились. Я уже писала о родственных отношениях, которые вроде есть и есть, и никуда их не денешь. Но тут ситуация забавная: я объявилась внезапно для них, в своем восемнадцатилетнем возрасте, что в среднем на 15 лет меньше возраста их детей и на столько же больше их родных внуков. А у меня просто никогда не было родственников, которые бы не знали, что творилось со мной до переезда в Москву, которые бы узнали меня уже взрослым (относительно!) человеком. В общем, наше с ними общение строится в довольно интересном ключе, но самое классное, что мне очень комфортно с ними. А от комфорта со мной случается неписательство, хотя несколько вещей уже просятся на клавиши.
Итак, Тамбов. Я чаще слышу это слово в контексте Тамбовской губернии и чего-то такого девятнадцативекового. И он оправдывает мои ожидания в стиле Российской империи, причем самой неимперской улицей. Моей точкой отсчета здесь стал угол Московской и Советской. Это небанально для города, где центром всего и всея является центральный рынок. И вот, ежедневно оказываясь на Советской, я брожу вдоль двухэтажных купеческих особнячков, вчитываясь в таблички и вывески, и с удивлением выхватываю из толпы лица иностранцев (!!!). То есть, серьезно, я так много арабов и турков последний раз видела в Марокко. Следующие здания, стоящие в рядок, доступно разъяснили мне происходящее: мак в торговом центре, Тамбовский государственный университет и еще киосочек с шаурмой. Я тут же вспомнила прошлонедельных иностранцев из Краснодара, Воронежа, вот оно как. Остается только один вопрос, почему же тогда в Москве, в МГУ, одни китайцы? Тем не менее, есть среди них очень милые, например те, с которыми у нас физра. В прошлый раз они угостили нас клубникой которая была типа... сухофруктом? сухоягодой? *лингвистическая неудача* оставим это.
Еще недавно, когда мы с С. ходили на репетиции бала, наша дорога обратно к метро проходила через один интересный перекресток. Он был обычным, но светофор там загорался одним цветом во всех направлениях. То есть, или только едут машины, сначала с севера на юг, потом с запада на восток, или транспорт стоит, а пешеходы идут во всех направлениях. Мы переходили дорогу по диагонали и говорили, что в Нью-Йорке много таких перекрестков. Так вот к чему я: Тамбов - это маленький Нью-Йорк в вопросе перекрестков, тут больше половины светофоров функционирует именно так.
Вчера я нашла довольно миленькое место, наверное я могу назвать его чайная. Оно называется Тимофейня, там много стильных-винтажных-музыкальных штук, а еще совушек, думаю П. с группы бы заценила это местечко. Самым классным, кроме кулонов в этническом стиле, разумеется, было огромное количество самого разнообразного ароматного чая. А еще улыбчивая бариста. Пока я сидела за ноутбуком, в комнату спустились парень и девушка, помахали баристе и приземлились на высокие барные стулья у стойки. По шуткам и болтовне обо всем и ни о чем я поняла, что эта троица если не лучшие, то просто очень хорошие друзья. Я с удовольствием оказалась бы в такой ситуации со своими друзьями, типа уютное место, чай, музыка, разговоры, о чем не преминула поделиться с Л. и А. Это было бы чертовски круто.
Покинув Тимофейню, я пошла в кинотеатр, день кино в котором удачно совпал с моим желанием посмотреть мультик. Чтобы сократить маршрут я пошла через рынок, тот самый, "такой большой и такой центральный". А что там? А там китайская дешевая одежка, овощи, торговки в потертых пуховичках, грузчики-нелегалы и прочие представители базара. Я как-то слабо вписывалась в обстановку, поэтому прибавила шаг, а сама вот о чем подумала. Арабские медины, базарные площади на востоке, европейские ярмарки, все это вызывает у нас такой здоровый интерес. Мы покупаем там безделушки и фрукты, фотографируем колоритный быт и местных жителей. А наши базары, как правило, ни интереса, ни восхищения не вызывают, хотя цель у них с мединами-ярмаркми одна. Как хорошо весь мир сделал собственную обыденность почти национальным брендом, как не справились мы с этой задачей.
Впереди уже показались новостройки, а машины окружили наш автобус. Мы почти приехали в Воронеж.
9 4
А пока поезд начинает ехать, пока колеса постепенно ускоряются, пока соседнюю боковушку со столом никто не занял, я энергично печатаю текст про Тамбов. В тишине на ближайшей станции только моя клавиатура нарушает сонное умиротворение вагона. Клац! Клац! Я и не думала, что клацаю по буквам с такой быстротой. Помимо ритма, который я выстукиваю, голоса двух интеллигентных соседей отчетливо слышны в тишине:
- Вот иногда так хочется с тобой, Юрий Владимирович, поговорить...
- Ну, так говори...
- ...а ты вре-е-едничаешь...
Интеллигентные, вероятно, не совсем трезвые соседи (поездка двух мужчин с Махачкалы до Москвы в плацкарте в совсем трезвом состоянии, кажется, сломала бы пространственно-временной континуум) рассуждали о чем-то глубоко философском. Оторвались только при моем появлении, вежливо поздоровались со мной кивком головы и вернулись к рассуждениям. Как минимум трое не спали в нашем вагоне. Плюс проводница. Та самая проводница, с которой я ехала из Тамбова осенью, взрослая коренастая женщина со светлыми крашеными волосами, темными глазами и издевательски-насмешливой улыбкой. Но вообще она милашка, она меня даже узнала (!).
Закончив выстукивать истории о недостатке развлечений и переизбытке церквей в Тамбове, я решила навести ревизию в своих фотографиях. Обнаружив солнечные воронежские фотографии, я перемотала пленку на четыре дня назад.
В Воронеже я была катастрофической неудачницей, какой я давненько не бывала. Мама говорит, что это от эйфории. Звучит довольно забавно: Воронеж и эйфория в одном предложении, но мама как обычно права. Там было такооооооое потрясающее весеннее солнце и такие милые люди, в этом мне невероятно повезло. Но только не с ориентацией на местности - мой навигатор дал сбой, а топографический кретинизм обострился, так что я уезжала на одну остановку дальше, заходила в следующую дверь, вместо необходимой и зачем-то ходила кругами. Это были сутки обожженной меня: во-первых, я с дуру подзагорела на ошарашивающем солнце, далее - я так энергично хлебнула кофейку, что обварила себе всю полость рта ко всем чертям, еще пару дней вкусы едва различала. Я, конечно же, обожглась об светильник над кроватью и облила себя кипятком в душе. П о т о м у ч т о я м о г у. Ну, и под занавес, я разбила экран телефона вдребезги о кафельный пол, доставая его из кармана. Я шла по улице и держала в руках два телефона - старый и новый - оба с разбитыми экранами и думала "Ну не умница ли я?"
Погода на улице тем временем становилась все теплее и солнечнее, а злость на себя переходила в самоиронию. Я довольно спонтанно и быстро поменяла экран (простите, темные очки, в другой раз), а душевный разговор с мастером телефонов поднял мне настроение. И так, будто ничего не произошло, я отправилась гулять. Город оказался довольно большим и живым, на два берега - в стиле Новосибирска, просторным и полным воздуха - в стиле Минска. Я сидела на площади Ленина напротив театра оперы и балета. На ступеньках сидели, стояли, жали друг другу руки и слушали музыку хипстероватые ребята, а я с улыбкой думала, что на площади Ленина у театра в Новосибирске можно встретить точно такой же контингент, даже забавно. Мне очень хотелось писать письма и петь на улице, хотелось разделить с кем-нибудь этот пропитанный настоящей весной день.
Я все слонялась по городу, натыкалась на многочисленные цветочные киоски и пиццерии, что немало удивляло меня. Такое чувство, что здесь только едят пиццу (на центральных улицах я насчитала 18 пиццерий) и дарят друг другу цветы (тут, как дома, есть улица, где в ряд стоят киоски вроде "Хризантема", "Лилия", "Орхидея". Дальше мне встретилась улица, очень похожая перекресток Кутузова-Толстого, а дальше я долго ждала автобус, чтобы вернуться в центр, в общем, слишком похоже на Павлодар, слишком похоже на небольшой провинциальный город.
На следующий день приключений было меньше, но снова была дорога и пешие прогулки. Был левый берег и еще больше того, что роднит все небольшие города между собой и затирает их уникальность: киоски, швейные мастерские, старые детские площадки, еще неокрашенные скамейки, ничего удивительно и очень спокойно от этого. Так в каждом новом городе на территории, наверное, всего бывшего СССР можно найти такие общие районы. Там можно немного отдохнуть от всего того, чем славится город, можно вернуться в стабильный ход собственных мыслей, не отвлекаться на эмоции, впечатления и людей вокруг.
10 4
Невыспавшаяся я поднимаюсь по ступенькам в метро, с какой-то особой долей любопытства смотрю на людей вокруг. Крутая одежда, серьезные лица. Шаги, шаги, быстро и во всех направлениях. На улице буквально ныряю в облако сигаретного дыма. Я в Москве, вернулась, все хорошо.
Мои неизменные записи в дороге, здравствуйте. В целях экономии энергии я печатаю на старом телефоне и поражаюсь тому, какая огрооомная тут клавиатура. Все-таки к хорошему ли, к плохому, но человек ко всему привыкает. Москва приучила меня к высоким стандартам при моей довольно обычной жизни в ней. Например, к минимуму наземного общественного транспорта в моей жизни, а адские повозки, зовущиеся маршрутным такси, здесь, к примеру, ввели меня в молчаливую истерику. Я предпочла бы вернуться в школьное время и наши с М. поездки домой в мягких микроавтобусах, но вместо этого я в колымаге, вроде тех, что были в Омске при моем первом приезде. Как видите, Омск для меня - оплот всех неприятельских черт российской действительности, о чем я не устану повторять. К моему счастью я не в Омске. Сейчас мое 'здесь' - дорога между Тамбовом и Воронежем, но хронология превыше всего, поэтому Тамбов.
Сквозь облака пробивается солнце, а в наушниках Элвис поет мне про Отель разбитых сердец, что автоматически переключает настроение повествования.
Не писалось мне в Тамбове, ну никак. Как не пишется дома в Павлодаре. Как часто не пишется в Москве. Остановилась я у своих дедушки и бабушки, которые неожиданно у меня появились. Я уже писала о родственных отношениях, которые вроде есть и есть, и никуда их не денешь. Но тут ситуация забавная: я объявилась внезапно для них, в своем восемнадцатилетнем возрасте, что в среднем на 15 лет меньше возраста их детей и на столько же больше их родных внуков. А у меня просто никогда не было родственников, которые бы не знали, что творилось со мной до переезда в Москву, которые бы узнали меня уже взрослым (относительно!) человеком. В общем, наше с ними общение строится в довольно интересном ключе, но самое классное, что мне очень комфортно с ними. А от комфорта со мной случается неписательство, хотя несколько вещей уже просятся на клавиши.
Итак, Тамбов. Я чаще слышу это слово в контексте Тамбовской губернии и чего-то такого девятнадцативекового. И он оправдывает мои ожидания в стиле Российской империи, причем самой неимперской улицей. Моей точкой отсчета здесь стал угол Московской и Советской. Это небанально для города, где центром всего и всея является центральный рынок. И вот, ежедневно оказываясь на Советской, я брожу вдоль двухэтажных купеческих особнячков, вчитываясь в таблички и вывески, и с удивлением выхватываю из толпы лица иностранцев (!!!). То есть, серьезно, я так много арабов и турков последний раз видела в Марокко. Следующие здания, стоящие в рядок, доступно разъяснили мне происходящее: мак в торговом центре, Тамбовский государственный университет и еще киосочек с шаурмой. Я тут же вспомнила прошлонедельных иностранцев из Краснодара, Воронежа, вот оно как. Остается только один вопрос, почему же тогда в Москве, в МГУ, одни китайцы? Тем не менее, есть среди них очень милые, например те, с которыми у нас физра. В прошлый раз они угостили нас клубникой которая была типа... сухофруктом? сухоягодой? *лингвистическая неудача* оставим это.
Еще недавно, когда мы с С. ходили на репетиции бала, наша дорога обратно к метро проходила через один интересный перекресток. Он был обычным, но светофор там загорался одним цветом во всех направлениях. То есть, или только едут машины, сначала с севера на юг, потом с запада на восток, или транспорт стоит, а пешеходы идут во всех направлениях. Мы переходили дорогу по диагонали и говорили, что в Нью-Йорке много таких перекрестков. Так вот к чему я: Тамбов - это маленький Нью-Йорк в вопросе перекрестков, тут больше половины светофоров функционирует именно так.
Покинув Тимофейню, я пошла в кинотеатр, день кино в котором удачно совпал с моим желанием посмотреть мультик. Чтобы сократить маршрут я пошла через рынок, тот самый, "такой большой и такой центральный". А что там? А там китайская дешевая одежка, овощи, торговки в потертых пуховичках, грузчики-нелегалы и прочие представители базара. Я как-то слабо вписывалась в обстановку, поэтому прибавила шаг, а сама вот о чем подумала. Арабские медины, базарные площади на востоке, европейские ярмарки, все это вызывает у нас такой здоровый интерес. Мы покупаем там безделушки и фрукты, фотографируем колоритный быт и местных жителей. А наши базары, как правило, ни интереса, ни восхищения не вызывают, хотя цель у них с мединами-ярмаркми одна. Как хорошо весь мир сделал собственную обыденность почти национальным брендом, как не справились мы с этой задачей.
Впереди уже показались новостройки, а машины окружили наш автобус. Мы почти приехали в Воронеж.
9 4
А пока поезд начинает ехать, пока колеса постепенно ускоряются, пока соседнюю боковушку со столом никто не занял, я энергично печатаю текст про Тамбов. В тишине на ближайшей станции только моя клавиатура нарушает сонное умиротворение вагона. Клац! Клац! Я и не думала, что клацаю по буквам с такой быстротой. Помимо ритма, который я выстукиваю, голоса двух интеллигентных соседей отчетливо слышны в тишине:
- Вот иногда так хочется с тобой, Юрий Владимирович, поговорить...
- Ну, так говори...
- ...а ты вре-е-едничаешь...
Интеллигентные, вероятно, не совсем трезвые соседи (поездка двух мужчин с Махачкалы до Москвы в плацкарте в совсем трезвом состоянии, кажется, сломала бы пространственно-временной континуум) рассуждали о чем-то глубоко философском. Оторвались только при моем появлении, вежливо поздоровались со мной кивком головы и вернулись к рассуждениям. Как минимум трое не спали в нашем вагоне. Плюс проводница. Та самая проводница, с которой я ехала из Тамбова осенью, взрослая коренастая женщина со светлыми крашеными волосами, темными глазами и издевательски-насмешливой улыбкой. Но вообще она милашка, она меня даже узнала (!).
Закончив выстукивать истории о недостатке развлечений и переизбытке церквей в Тамбове, я решила навести ревизию в своих фотографиях. Обнаружив солнечные воронежские фотографии, я перемотала пленку на четыре дня назад.
В Воронеже я была катастрофической неудачницей, какой я давненько не бывала. Мама говорит, что это от эйфории. Звучит довольно забавно: Воронеж и эйфория в одном предложении, но мама как обычно права. Там было такооооооое потрясающее весеннее солнце и такие милые люди, в этом мне невероятно повезло. Но только не с ориентацией на местности - мой навигатор дал сбой, а топографический кретинизм обострился, так что я уезжала на одну остановку дальше, заходила в следующую дверь, вместо необходимой и зачем-то ходила кругами. Это были сутки обожженной меня: во-первых, я с дуру подзагорела на ошарашивающем солнце, далее - я так энергично хлебнула кофейку, что обварила себе всю полость рта ко всем чертям, еще пару дней вкусы едва различала. Я, конечно же, обожглась об светильник над кроватью и облила себя кипятком в душе. П о т о м у ч т о я м о г у. Ну, и под занавес, я разбила экран телефона вдребезги о кафельный пол, доставая его из кармана. Я шла по улице и держала в руках два телефона - старый и новый - оба с разбитыми экранами и думала "Ну не умница ли я?"
Я все слонялась по городу, натыкалась на многочисленные цветочные киоски и пиццерии, что немало удивляло меня. Такое чувство, что здесь только едят пиццу (на центральных улицах я насчитала 18 пиццерий) и дарят друг другу цветы (тут, как дома, есть улица, где в ряд стоят киоски вроде "Хризантема", "Лилия", "Орхидея". Дальше мне встретилась улица, очень похожая перекресток Кутузова-Толстого, а дальше я долго ждала автобус, чтобы вернуться в центр, в общем, слишком похоже на Павлодар, слишком похоже на небольшой провинциальный город.
На следующий день приключений было меньше, но снова была дорога и пешие прогулки. Был левый берег и еще больше того, что роднит все небольшие города между собой и затирает их уникальность: киоски, швейные мастерские, старые детские площадки, еще неокрашенные скамейки, ничего удивительно и очень спокойно от этого. Так в каждом новом городе на территории, наверное, всего бывшего СССР можно найти такие общие районы. Там можно немного отдохнуть от всего того, чем славится город, можно вернуться в стабильный ход собственных мыслей, не отвлекаться на эмоции, впечатления и людей вокруг.
10 4
Невыспавшаяся я поднимаюсь по ступенькам в метро, с какой-то особой долей любопытства смотрю на людей вокруг. Крутая одежда, серьезные лица. Шаги, шаги, быстро и во всех направлениях. На улице буквально ныряю в облако сигаретного дыма. Я в Москве, вернулась, все хорошо.
Комментариев нет:
Отправить комментарий