Do you want to go to the seaside?

"Атсана - 45 километров"

Что? Астана? Ах, нет же. Найти Астану на просторах Грузии было бы слишком большой неожиданностью для моих по-детски безмятежных каникул. Сегодня, в мой неВинный четверг, я пью гранатовый сок и ем таблетки, потому что жизнь все никак не может меня научить, что я не уживаюсь в жару с кондиционерами. Северные степи, кажется, были бы более здоровым вариантом для меня, но уже второе лето подряд я тянусь в жару и непременно такую одурманивающую, что без кондиционера начинаются зрительные галлюцинации и диалоги на одного.

Итак, сегодня я не пила вина и не мочила ноги в море, поэтому, чтобы хоть немного подправить репутацию этого четверга, я пишу. В лобовое стекло минивэна заглядывает уже пятый дорожный знак 'Осторожно, крупный рогатый скот', знаменующий очередное коровье нашествие на батумскую трассу. За исключением коровушек, оконные рамы открывают действительно захватывающие ландшафты. Если быть по-журналистски точной, ландшафты скорее пасторальные и деревенские, все с теми же рогатыми стритрейсерами, но для человека, который из окон автобусов чаще всего видит просторы казахских степей и 'преддверие' Омска, зеленые рощи перемежающиеся пальмами — просто верх визуального блаженства. Море разве что лучше, но 'море' само по себе синонимично слову 'экстаз'. Но вернёмся к грузинским дорогам.

Хочешь узнать страну — пройдись по ее дорогам. Это никто (вроде) не сказал, это я только что придумала.

Тёмные деревья человеческими силуэтами возникают на туманном фоне гор. Ещё утром здесь была трехслойная аппликация: близкая лиственная гора, дальше выглядывает изумрудная, а расплывчатая синяя прячется за ними и плавно перетекает в небо. Мелькали фары, интернациональный дорожный символ, привет всем путникам и беглецам. А перед моими глазами мелькали дневные картинки двухэтажных домиков, сменяющих друг друга и передающих лестничную эстафету: у каждого следующего — угловая лестница, ведущая на террасу на втором этаже, где сушится неизменное пестрое белье. Терраса отделена огромным оконным проемом, без ставней, с потертыми рамами. Закруглённые перила с облупившейся краской, выгоревшее на жарком солнце дерево оконных рам, разбухшие от тёплых и дождливых гроз ступени, тоже деревянные. Из улицы в улицу, из дома в дом, по дороге из Батуми в Кутаиси пестрили, как сушившееся белье, эти идеально-старинные жилища со своей уютной потертостью временем, погодой и людьми. Думалось о том, что старина привлекательна только пока это не твоя страна. Облупившуюся краску на веранде хочется рисовать, если это не твоя веранда. В обратном случае — хочется только сделать ремонт. Тот, на который не находится времени или средств, и твоя старая веранда бесит тебя своей старостью до глубины души. Хотя у меня нет вообще никакой веранды, и от домика в предместье Кутаиси я бы ой как не отказалась.

Солнце садилось над батумским побережьем. Меня все-таки усадили на небольшой мопед с Ал., и мы быстро ехали по бульвару в каких-нибудь пятидесяти метрах от моря. Сонливость проходила, мимо мелькали пешеходы и велосипедисты, Ал. вёл так, словно его водительский стаж превышает его возраст. Мы пришли к выводу, что не хватает музыки. Не особо люблю Лану Дель Рей, но если бы она играла, я бы чувствовала себя немного как в клипе. Мы обогнали квартет энергичных женщин в паранджах, нас обогнали парни с бОльшим зарядом аккумулятора, туда-сюда сновали грузинские семьи с кучерявыми глазастыми детьми, строго соблюдая правила велодорожки. К слову, они тут были повсюду, особенно в старом городе, и хочешь-не хочешь через пару недовольных сигналов в спину, ты тоже присоединяешься к законопослушным пешеходам и начинаешь уважать право велосипедистов на пустую дорогу. Моё акульное платье храбро противостояло ветру. Ал. спокойно и вежливо кивал тем, кто пропускал нас вперёд. Солнце садилось над батумским побережьем.

Мужчина включил музыку в автомате. "Очень громко, ну зачем так?" – протянул папа. Действительно, громко. От "Чито-Маргарито" и времени суток кафе сразу приобрело какой-то кабаковый оттенок, люди заговорили громче, звонче зазвенели бокалы, гуще стал сигаретный дым. Взрослая женщина принесла заказ, мы подняли бокалы. Это был, кажется, мой первый полноценный ужин. В последний полноценно грузинский день. Мы продегустировали хачапури и хинкали, а я нашла своё белое вино, которого, к сожалению, не было на разлив. Наполняя пакеты 'эликсиром' (цитата), пожилой грузин предложил мне хванчкара (хванчкару? Оно вообще склоняется?), который я смогла только продегустировать, но зато на собственном опыте поняла, почему хванчкара — королева полусладких красных вин Грузии.

Дегустация, как и ожидалось, была на каждом шагу. Что было менее ожидаемым, так это книжные магазины, букинистические развалы и заведения по типу 'книги-вино'. Мою коллекцию пополнил 'Фауст' в немецко-английской версии, хоть одну из которых я надеюсь однажды осилить. А ещё стикеры. С Маленьким принцем, грузинскими афоризмами и Кэмбербетчем. За семь дней моего пребывания у меня накопилось 5 пакетов из Books in Batumi, а девушка-продавец показывала мне самые забавные фразы из огромной стопки наклеек. Я вот поняла свой главный критерий оценки любого нового города. Невероятный, спокойный, умиротворенный, живой, крикливый, сонный, закрытый, — каждое прилагательное может характеризовать место как с плохой, так и с хорошей стороны. Но когда заглядываешь за стекла низких окон и на балкончики с цветочными горшками самых квадратных и круглых форм, когда покупаешь арбуз в магазинчике у дома, когда бегаешь по берегу и идёшь плавать по гальке бестуристного пляжа, когда ищешь и запоминаешь, где продаётся вкусное мороженое, а где — базар с фруктами. Когда хочешь приехать со своей рутиной и переплести ее со здешней действительностью. Вот это и есть высшая похвала городу, бесспорная и безоговорочная.

Звякнул колокольчик. Мы с мамой оказались в кондиционируемой комнатке магазина Alter Socks. Худая девушка с малиново-красным лохматеньким каре приветливо улыбнулась из-за кассы, а мы с мамой стали рассматривать трикотажные версии Ван Гога и Фриды Кало. Остановив свой выбор на хачапурных носочках и паре астрономических для Ал., мы поболтали с продавцом, которая почему-то решила, что мы знакомы с их акциями (мы не были), а после моего 'Ооо, это что у вас тут стиииикеры?', она, на секунду задумавшись, положила в наш пакет стикерпак с крылатыми носочками и доверительно улыбнулась.

Вечернее море было каким-то шебутным. Как ребёнок, который одновременно хочет привлечь внимание и уже немного устал от этого, оно хаотично выплескивало разношерстные волны на безразличную к его волнениям гальку. Темнело. Я сидела на полотенце поджав коленки и чиркала карандашом в блокноте. Парень по соседству чиркал — зажигалкой, а его спутница задумчиво курила, разбрасывая крошечные кометы пепла на все ещё безразличные камушки. Слева две фигуристые-длинноногие красавицы фотографировали друг друга уже с полчаса. Я следила за их плавными движениями и довольно заурядными позами, продолжая радоваться своим крутым носкам. Будь я такой 'девушкой', я, наверное, чем то другим восхищалась. Хорошо, однако, что меня больше интересуют носки с хачапури, чем фотосессии в купальниках.

Виноградные лозы, соединяющие балконы соседей, как бельевые верёвки, пестрящие майками-шортами, соединяют соседские дома. Ступеньки, ведущие куда-то на крышу, и собаки, которые если не домашние и породистые, то дружелюбные и очень опрятные. Книжные магазины, винные магазины, книжные магазины с вином и домашними лимонадами. Незапертые входные двери и машины, которые 'открой, а, и выбери себе арбуз'. Статные грузинские женщины и молодые худенькие девочки. Велодорожки. Субтропические ливни. Соленая морская вода.

Вот что мне увиделось в буднях грузинского города на черноморском побережье.