Итак, минивен, дорога, hymn for weekend. Мы где-то между Мараккешем и Азилалем. Мне чертовски нравится путешествовать разношерстной командой: наша бабо-банда, два румына и два немца с прошлых выходных в Шефшауэне. Х., которая теперь официально ХМ, спит так, что не поймешь, жива она или нет. И. прозаично смотрит в окно, положив ноги на плечи Э., сидящему перед ней. На полу сидит А., перед ним Б.- новая румынская личность – сидит рядом с Н. На переднем диджеит и читает что-то философское ЛП. Это третий день в Мараккеше.
В поисках спасения от невыносимого пекла мы бежим к водопадам. Цена какая-то преступная, но я рада громкой музыке и быстрой езде. В печи города осталась К., которая не захотела пропускать работу и вечером поедет обратно в Касабланку. Это был горячий пирог Мараккеш на девять человек. Чтобы не обжигаться, мы появлялись на улице после заката, лениво слоняясь по красным дорогам.
Мараккеш - красный город. Сердце Марокко.
По названию города получила свое имя эта удивительная страна на северо-западе африканского континента. Горы отделяют нас от жгучего дыхания пустынь Западной Сахары, куда я отказываюсь ехать даже при очень большом желании. 45 в тени в семь вечера - мне хватило. Обжигающий лицо горячий ветер - мне хватило. Спасение мы нашли только в квартире, в зале, под кондиционером, куда мы перенесли содержимое кроватей из соседних двух комнат. Я же нашла под этим кондиционером насморк, который не покидает меня уже вторые сутки. Но оно стоило того.
Мы вернулись из Мараккеша вчера. Тогда же я обнаружила крутое кафе с невероятно вкусными соками в пяти минутах ходьбы от нашей квартиры, где я теперь лечусь витаминами и делаю свое пребывание здесь не бессмысленным. Проект практически не продвигается – четыре рабочих дня за четыре недели. Звучит просто преступно. Но крайне продуктивно в вопросах путешествий, от которых я даже немного устала. На ближайшие пару недель пообещаю себе продуктивность и разве что маленькие вылазки в ближайшие города. Но об этом позже. Возвращаемся к выходным, которые продолжаются в Касабланке, потому что (удивительно, но) мы не работаем. А еще потому, что немцы решили-таки заглянуть в Касабланку на пару дней. Вчера вечером, когда мы сидели в гостиной, поедая ложкой арбуз на шестерых человек, я подумала вслух о том, что неплохо бы заменить двух туниских девочек на двух немцев. Что поделать, общаться с парнями очень комфортно, особенно, когда это забавные европейцы.
Выходные в центре страны получились…другими. Почти нет фотографий, а впечатления больше личного характера на фоне собственных размышлений и эмоций, нежели от неизведанных красот Мараккеша. Город на самом деле интересный, вот только немного однообразный. Красные домики, красные мечети, красныекрасныекрасные. Медина интересная, очень самобытная. Попали мы туда поздней ночью, когда часть ее уже спала или готовилась ко сну, а другая – еще шумела и веселилась. Центральная площадь заставлена ларечками и палатками, бесконечный свежевыжатый апельсиновый сок и заклинатели змей. Было совсем не страшно бродить ночью. Было утомительно слышать в сотый раз Welcome to Morocco! Было душно, даже ночью.
Было не по себе. Не мне - Н. Я много раз слышала, что люди меняются во время своего пребывания в другой стране. Но, думаю, здесь дело не в стране, а в компании. В том, какое влияние мы, такие разные, оказываем друг на друга, существуя под одной крышей. В нашем европейском влиянии на ее арабскую натуру. Когда мы приехали в Мараккеш, мы заселились в квартиру вдевятером. Первое что сказала Н. парням – представим, что мы друзья детства, и я могу снимать хиджаб при вас. Второе, что сказала Н. – я хочу подстричь волосы. Третье – она пошла гулять с нами ночью в очень красивом облегающем платье, не открытом, но оооочень аппетитном, особенно при ее фигурой. Она восторженно повторяла «Я чувствую ветер в волосах» и запускала аккуратные пальцы в только подстриженные волосы». Но моментами на нее находило сомнение. Она как будто съеживалась, уменьшалась и тихо говорила «Зачем я это сделала?». Уже здесь в Касабланке я узнала историю о стрижке. Н. отращивала волосы, чтобы отдать их в фонд поддержки больных раком. Они уже были достаточно длинными и густыми, так что она ничего не теряла, плюс она сохранила свою косичку. Но история не в этом. Не о доброте Н. А о ее лучшей подруге, которая умерла год назад от рака. Во время ее болезни Н. была занята действительно важным делом. Поэтому не была с ней рядом в последние дни. Более того – в последний месяц. Возвращаясь к истории об отрезанных волосах – подруга Н. обожала волосы Н. и говорила, что мечтает о таких. Когда уже не имела никаких волос. Н. не успела отрастить их для подруги. Но не отказалась от задумки. Это был четвертый близкий человек в жизни Н., которого она потеряла за свои 20 лет.
Каждый день умирают тысячи людей. И тысячи людей рождаются. Ничего необычного не было в ее истории, но когда это не запись в интернете, а история рассказанная тебе твоим другом – эффект совершенно другой. Оставлю это здесь, как историю в интернете, напоминающую мне о реальной истории Н. Исключительно для себя.
Кстати, прошло три дня, а я никак не могу закончить пост. Сейчас десять утра, пятница. Сегодня началась пятая неделя моего пребывания здесь. Я сижу на полу в гостиной, пью кофе и пытаюсь добить пост. Через месяц жизни здесь я наконец нашла себе хороший кофе, чтобы пить по утрам. Через месяц жизни здесь я уже не возражаю ледяному душу криками и ругательствами. Через месяц жизни здесь я благодарю исключительно шухран’ом – никаких merci и thank you. На днях мы с И. гуляли и пришли к выводу, что совсем уже как свои здесь. «Ты представляешь, вчера, когда с парнями гуляли, первый раз такси сама ловила. Неудачно, правда, но зато сама». Я понимаю ее. Объяснить арабоговорящему мужчине, что тебе нужно в Мостакбаль – полбеды. Не оставить у него из-за своей европейской внешности все содержимое своего кошелька – вот это задачка не из простых. А когда с тобой, то есть с И. еще и два блондина-немца, это вообще приравнивается к прогулкам по воде.
- Для полной европеизации мне, кроме рыжей русской, не хватало только светлых немцев…
- Но-но, я вообще-то норвежец…Я в следующий раз буду называть тебя сербкой, или на кого вы там похожи
Норвежцы или немцы, но они уехали. Мы проводили их позавчера. А потом долго разговаривали о том, что тяжелее: уходить или оставаться. Сошлись во мнении. И грустно остались в Касабланке, обняв на прощание удивительно близких за каких-то несколько дней Э. и ЛП. Сейчас я понимаю, как сильно заблуждалась на их счет в Шефшауэне.
Табачный дым, замудренная речь, разговоры об анорексии и миграции – и вот Э. не такой и простой. Перевод Рамштайна, планы на осеннюю Москву и рисунки на ноге – вот и ЛП не такой невоспитанный ребенок. Он и так-то не ребенок: даже продолжая быть в старшей школе, он остается старше меня, второкурсницы (как звучит-то, огого). А еще у него борода, так что я вообще ухожу в тенек. В который раз убеждаюсь, какие люди другие без своих публичных обложек. Стоит как-то остаться с человеком в диалоге вдвоем, как тут же открываются какие-то новые стороны, неожиданные истории всплывают одна за одной, и все реже думаешь о правильности перевода и говоришь, говоришь.
Я пришла домой тогда уже вечером. ЛП с порога спросил, пойду ли я на пляж. А я только немного оклемалась от отвратительного орвишного состояния. Да, пойду. Да, хочу. Плавать не буду, но к океану хочу страшно. Какими-то обходными путями, с пересадками с трамвая на автобус мы добрались до пляжа впятером. Уже совсем стемнело – никаких тебе закатов или намеков на голубое вечернее небо.
Темнота, шум, гам, огни, огни, огни. Мы спускаемся по разбитым ступенькам. Я разуваюсь: уже остывший песок прокрадывается между пальцев ног, давая почувствовать каждую мозоль. Мы бредем к океану. Людей немного, они такими же небольшими группками рассредоточены на пляже. Волны шумят, откатываются далеко-далеко, словно разбегаются. Со всей силы несутся на берег, угрожая смыть все на своем пути. Но добегая до побережья, слабеют, тускнеют, и, стыдясь собственного запала, откатываются обратно в океан. Мы бросаем рюкзаки у самой кромки, на границе сухого и мокрого песка. ЛП, Э. и И. с воплями бегут в воду. Я завидую им, но не то чтобы очень. Символически подворачивая джинсы – все равно промокнут, я включаю самую подходящую музыку – Сплин –Танцуй – и буквально иду танцевать. Мне всегда хотелось послушать эту песню с такой сильной стихией. Она вытаскивает из меня все сочные эмоции прошлого лета, с которого минул уже год. Я тихо проговариваю текст, пока волна бежит на этот берег. Вот только ковш на небе не перевернут – огромная луна поглядывает из-за облаков за тем, что творится на побережье. Не находит ничего необычного и отдает свою светильную миссию гирляндам и фонaрям, уходя в туман. А ничего необычного действительно не происходит: двое парней и девушка кутаются в полотенца, споря о том, кто все-таки добежал первый, две девушки идут куда-то и говорят о расставаниях с важными людьми. Одна из них приходит к выводу, что иногда расставание – большая подарочная коробка свежего воздуха, от которой нельзя отказываться, не давая себе дышать полной грудью. Другая размышляет, а правильно ли она делает, не используя шансы. А будут ли еще? Они обе приходят к выводу, что не знают. И обе соглашаются, что в этом-то и вся прелесть: никогда не знаешь, что будет завтра. Пятеро бредут по асфальту, отряхивают ноги от песка, лавируют среди ночной набережной дикого марокканского города. Случайно-удачно ловят «такси»: этакий грузовичок, в котором место для двоих из пяти предусмотрено в багажнике. Пятеро застревают в пробке и радуются, что эта тарахтелка даже при очень хороших условиях не доэволюционирует до счетчика, а то намотало бы им за эту паузу в пробке. Пятеро соглашаются поужинать арбузом и замолкают. Устали и по-своему довольны, каждый из них. «Ночью все какое-то особенное». Правда, Л. Особенно ночное.
Невероятно хорошо возвращаться в Касабланку – невероятно хорошо возвращаться домой.
Я переслушиваю музыку, которую мы слушали по дороги в Азилаль, теперь она звучит немного по-другому. Теперь она закрепилась за другими людьми и перемоталась на новые воспоминания. Марракеш не впечатлил меня собой. Но Марракеш был очень вкусным из-за впечатлений, которые дали мне люди, от которых я меньше всего этого ожидала.
Осталось десять дней нашей тактильной любви с Касабланкой, дальше – расстояние. За эти десять дней я ставлю себе миссию стать странником, каких еще не видела эта страна. Странником, который открывает новое в уже привычных улицах. Странник, который странствует в одиночку.
Странствуйте. По миру или по собственному двору, главное – никогда не останавливаться, делая свой мир больше посредством самых крошечных открытий.
Комментариев нет:
Отправить комментарий